Офорт (фр. eau forte, букв. – крепкая водка, т.е. азотная кислота) – вид гравюры на металле, где углубленные элементы печатной формы создаются травлением металла кислотами. Офорт – способ гравирования и оттиск, полученный этим способом. Полированную и нагретую доску из цинка или меди покрывают грунтом – растопленным лаком, состоящим из воска, смолы, асфальта и мастики. Затвердевший при остывании лак процарапывают стальной гравировальной иглой до металла, медь в этих местах обнажается. Цинковую пластину помещают в азотную кислоту (т.н. «крепкую водку», по-французски «о-форт»), медную – в раствор хлорного железа. Лак не поддается действию кислоты, а открытые части металла углубляются, их заливают краской, покрывают доску бумагой и получают оттиск на металлографическом станке. Варьируя продолжительность травления разных участков доски, получают штрихи различной силы и сочности. Офорт ближе всего к рисунку пером.
«Капричос» - гениальное, и как все гениальное, достаточно сложное для восприятия произведение. Серия состоит из 80 офортов, взаимное расположение которых относительно друг друга было определено Гоей порядковыми номерами. Офорт в европейском изобразительном искусстве известен с XVI в., и к эпохе Гойи стал самым популярным видом гравюры. Техника изготовления офорта включает в себя несколько операций. Прежде всего, на металлическую пластину наносится кислотоустойчивый состав из воска, лака, специальных смол и прочих добавок, известных только мастерам. Художник с помощью гравировальной иглы процарапывает на воске рисунок, подобно тому, как он чертит карандашом по бумаге. Затем доска подвергается травлению кислотой, действующей лишь на процарапанные места. Отсюда происходит название техники – eau-forte, французская крепкая водка, известная в России как «Царская водка». Для того, чтобы при печати штрих получился разной толщины, часть рисунка снова покрывают лаком, а на оставшуюся второй раз воздействуют кислотой. Основные достоинства этого приема – легкость и быстрота исполнения. Со временем техника офорта усложнялась и совершенствовалась, художники научились получать в гравюре эффект рисунка кистью, протравливая доски сквозь асфальтовую или канифольную пыль – «акватина». Именно эту технику в сочетании с офортом резцом и применил Франсиско Гойя. Но, конечно, славу и место в истории ему принесли не техническое мастерство. В чем же гениальность «Капричос», почему многие историки считают, что именно с этой серии гравюр начинается новый период в европейском искусстве?
Название серии восходит к итальянскому слову «Каприччи» – искусство, открывающее новые способы восприятия мира. Гойя создал «Капричос», что называется, на одном дыхании, всего за полтора года и при первой же публикации заставил о себе говорить. Современники если и не всегда понимали художника, то не могли не отметить новизну, не похожесть творения Гойи на все, что случалось им видеть прежде. Сам Гойя назвал серию «Сюитой офортов на причудливые сюжеты», проведя аналогии с музыкальной формой. Ведущей темой, лейтмотивом сюиты он избрал историю своей счастливой и трагической любви к герцогине Каэтане Альба. Никогда прежде личная драма художника не становилась содержанием его искусства. Художник был ремесленник, его работа определялась вкусами заказчика, и только романтики превратили творчество в выражение душевных и духовных переживаний автора. В музыке впервые это сделал Л. Бетховен, в изобразительном искусстве – Гойя.
Второе, что поражает в «Капричос» - отчаянная смелость художника. Гойя зло, саркастически высмеял Испанию: пороки простых людей, лицемерие дворянства, придворные круги, правящую чету, церковь, инквизицию. Смелость Гойи граничила бы с безумием, если бы он не понимал, что его художественные приемы слишком новы, чтобы правильно быть понятыми всеми. И главное, рассказав о своей несчастной любви и о своей несчастливой Родине, Гойя поднялся на более высокий уровень восприятия мира. В «Капричос» впервые в европейском искусстве было сказано о беззащитности человека в его отношении к судьбе. Никогда художник не был так пессимистичен, никогда так остро не ощущал себя беспомощной игрушкой темных сил мироздания, как Гойя в «Капричос». Но прежде чем обратиться к более подробному разбору офортов, стоит сказать несколько слов об обстоятельствах, сопутствовавших их созданию.
Гравюры «Капричос» были опубликованы в 1799 г., в последний год XVIII столетия – Эпохи Просвещения, когда каждый уважающий себя интеллектуал бесконечно верил во всесилие человеческого разума. Испанией правил милый, но безвольный человек - король Карл IV из династии Бурбонов. Двор погряз в интригах и распутстве, вершиной которого явилась любовная связь королевы с первым министром Мануэлем Годоем, фактическим правителем государства. Королева Мария Луиза, некрасивая и рано постаревшая женщина (об этом мы можем судить по ее сделанным в разные годы портретам Гойи), считала себя первой красавицей королевства. Подлинная «испанская Венера», ослепительная и своенравная герцогиня Альба была центром своеобразной «дамской оппозиции», обреченной на поражение. В жизни придворного художника Франсиско Гойи трагические события сменяют светлые дни. Вот уже почти десять лет, как он ничего не слышит. Несколько лет счастливой взаимной любви с герцогиней Альба пронеслись незаметно. Еще совсем недавно Гойя писал ее портреты с клятвенными обещаниями «Solo Goya» («Один только Гойя»), а ветреная красавица уже предпочла его другому любовнику. Глухота, измена Альбы и поражение либеральной партии привели Гойю к «Капричос».
Подобно музыкальной сюите «Капричос» состоит из Прелюдии («Автопортрет»), пяти частей, связанных общей темой (герцогиня Альба) и финалом (офорт «Уже пора!»). В каждой из частей ясно прочитывается вступление, кульминация и заключение. Офорты взаимным расположением могут образовывать пары или триптихи, дополняя друг друга. В первой части «Капричос» Гойя рассказывает о своей личной любовной драме, хотя на первый взгляд это не очевидно. При поверхностном восприятии мы видим сцены в духе «сатиры нравов»: брак по расчету, «маменькины сынки», маскарад, бессмысленное убийство на дуэли. Ключом к правильному истолкованию замысла художника является гравюра «Тантал». Тантал – персонаж античной мифологии, осужденный богами на вечные жажду и голод, символ неудовлетворенного желания («танталовы муки»). В женской фигуре на коленях Тантала мы без труда узнаем герцогиню Альбу, это один из подготовительных вариантов знаменитого парного портрета Альбы «Обнаженная Маха». В словесном пояснении к гравюре Гойя дал свою версию разрыва отношений: «Если бы он был более учтив и менее назойлив, она, быть может, ожила бы», - т. е. не оставила его.
Во второй части «Капричос» мы вместе с Гойей совершаем путешествие по современной ему Испании, оказываясь среди низших слоев испанского общества: бандиты, проститутки, сводни, врачи-шарлатаны, заключенные тюрьмы или сумасшедшего дома. И всюду встречаемся с женским персонажем в одежде махи, прототипом которого была герцогиня Альба. Махами во времена Гойи называли женщин очень свободного поведения из средних городских слоев. На улицах их легко было узнать по пышным темным юбкам и глубокому вырезу на груди, прикрытому полупрозрачной тканью. В консервативной Испании маха была символом независимости и свободы, ее любовь страстная и непостоянная. Образ молодой, красивой и внутренне раскрепощенной женщины, который создал Гойя (например, в офорте «Да простит ее бог, это была ее мать»), чем-то схож с Кармен П. Мериме.
В третьей части мы поднимаемся на одну ступеньку выше по лестнице социальной иерархии, попадая в мир испанского дворянства. Здесь Гойя использует хорошо знакомый по басням прием – место людей заняли животные, но нам не приходится долго разгадывать замысел автора. Главный персонаж третьей части – осел. Он изучает свою родословную, слушает музыкантов, позирует художнику, обучается сложным наукам. В заключительном офорте – согбенные спины людей и восседающие на них ослы: «Эти верховые суть животные», - поясняет Гойя, не оставляя сомнений, на чьей стороне его симпатии.
Четвертая часть – самая большая и непонятная. Это мир населенный дьяволом, ведьмами, зооморфными существами и угнетенными ими людьми. Среди ведьм Гойя поселил короля, королеву, католическую церковь и инквизицию в дьявольском обличии. Для понимания мысли автора наиболее важна гравюра «Тонко прядут». Мы видим трех старух неприятной наружности за прялками, на заднем плане на нитях висят младенцы. В наши дни античная мифология известна только специалистам, тогда как двести лет назад любой сколько-нибудь грамотный человек спокойно в ней ориентировался. Три женщины за прялками – античные богини судьбы, и прядут они нити человеческой жизни. Людям свойственно надеяться на их благосклонность, но когда судьба – ведьма: нет надежды, остается только отчаяние. Индивидуальный человек, в данном случае автор, понимает свою малость и беззащитность перед лицом мирового зла. Лучше всего это ощущение передано в офорте «Доносчики». Фигура человека на переднем плане, умоляющего только о том, чтобы его оставили в покое, - сам Гойя. Но перейдя верхнюю границу отчаяния человек обретает «трагическое веселье», веселье без ожидания счастливого конца. И здесь рождается гротеск, опрокидывающий святыни смех-сарказм, дух «Капричос». Продолжая рассматривать гравюры четвертой части, мы вновь сталкиваемся с герцогиней Альба, которая подобно героине «Фантастической симфонии» Г. Берлиоза, летит на шабаш ведьм. И, наконец, кульминация – черная месса в гравюре «Благочестивая профессия», вывернутая на изнанку христианская месса.
Заключительная, пятая часть – краткий конспект предыдущих четырех. Здесь мы в последний раз встречаем Гойю и Альбу в офорте «Неужели нас никто не развяжет?». Женщина (поза и одежда как в «Тантале») и мужчина связаны веревками, между ними дерево без корней, они сами – его корни, на дереве сова – спутник дьявола в предшествующих гравюрах. «Неужели я никогда не избавлюсь от этой мучительной, мне не нужной страсти», - спрашивает автор в названии офорта и оставляет вопрос без ответа. В целом «Капричос» крайне безрадостное сочинение, и только в заключительной коде у Гойи появляется какой-то луч надежды на лучшее – странные существа то ли звериного, то ли человеческого облика кричат, поднимают в верх руки, их лица обезображены гримасой ужаса. Светает, наступает царство Бога, дьявол уступает свои права: «Уже пора», - говорит ему Гойя. Так заканчивается великий и трагический «Капричос», открывший Эпоху Романтизма в изобразительном искусстве.
В.А.Тропинин Пушкин
О.Кипренский Пушкин
Лоренцо Бернини "Экстаз св.Терезы"